Ньярлатотеп... крадущийся хаос... я последний... я произнесу эти слова в звучной пустоте...
Уже прошли месяцы, и я не могу вспомнить точно, когда все это началось. Общее напряжение было ужасно. К новому сезону добавилось странное и тягостное понимание ужасной физической опасности. Опасности широко распространенной и всеохватывающей. Опасности, что можно представить лишь в ужаснейшем из ночных кошмаров. Я помнил: люди расхаживали с бледными, озабоченными лицами, и шептали предупреждения и пророчества о башерах, что позже не смели повторить или признать, что слышали. Чувство ужасной вины зависло над землей, и вне пропасти меж звезд проносились холодные течения, заставлявшие тренеров дрожать. Демоническое изменение коснулись даже течения времен года – прошедшая аномальная летняя жара, внушила опасения, и все чувствовали, что мир и, возможно, вселенная вышла из-под контроля известных богов или сил тех богов или сил, что неизвестны.
И тогда явились Предвестники Ньярлатотепа. О том, кто есть сам Ньярлатотеп, никто не знал, только был он древних кровей и походил, по рассказам, на фараона. Маститые тренеры падали ниц, завидев его команду, хотя никто не мог сказать почему. Ньярлатотеп, через своих Предвестников, говорил, что восстал сквозь тьму двадцати семи веков, и что голоса не с этой планеты доступны его слуху. В мир Blood Bowl прорвался Ньярлатотеп, смуглый, стройный и зловещий. Предвестники же говорили в основном о науках: клетко-строении, тотальной регенерации и демонстрировали власть некромансии. Слава их разрасталась чрезмерно. Люди советовали друг другу увидеть Предвестников Ньярлатотепа и содрогнуться. И когда Предвестники Ньярлатотепа играли, спокойствие исчезало, разорванное криками привидений. Никогда ранее крики привидений не были общественным бедствием, но теперь мудрые люди почти жаждали лишиться сна в краткие часы, чтобы посмотреть повтор их игры. В эти минуты вопли города, должно быть, ужасно беспокоили как бледную, жалкую луну, тускло светившую над зелеными водами, скользившими под мостом так и старые колокольни, крошащиеся под уставшим небом.
Я помню, как Предвестники Ньярлатотепа вошли в Москву - огромный, ужасный город неисчислимых преступлений. Мои друзья рассказывали мне о Ньярлатотепе, о прелести и обольщении его откровений, и я горел жаром исследования этих величайших таинств и стратегий. Мои друзья говорили, что они ужасны и поразительны, стократно превосходя самое яркое из видений моего лихорадочного бреда; что там на экране в полутемной комнате появлялись пророчества, которое никто кроме Ньярлатотепа не смел толковать. И я слышал повсюду намеки, что те, кто познакомился с Ньярлатотепом, видят знамения, которых прочие не замечают. Когда Ньярлатотеп предложил мне возглавить свою команду я уже не мог отказать. Я вскричал громко, что я не боюсь, что я никогда не боялся. Вновь и вновь проклинал я Наффла и смеялся над своими гримасами страха.
Сознание постепенно стало приходить ко мне только во время моего первого матча. Мой Blitz-Ra стоял с мячом у чужой зачетной зоны, звучал оглушающий, сводящий с ума грохот барабанов, и тонкий, монотонный, жалобный вой богохульных флейт из непостижимых, неосвещенных залов вне времени, мерзкий стук и свист - танец медленный, неуклюжий и нелепый гигантского, мрачного изначального бога - слепой, немой, безумной горгульи, чей дух - Ньярлатотеп.
